Лекция Брайана Ино в Петербургской Консерватории подошла к концу. Вот основные тезисы, которые прозвучали (конспективно, как мы успели их записать):

Есть три области, которые устроены как пирамида: 1. оркестр (наверху бог, потом композитор, потом дирижер, потом музыканты, потом после барьера — публика). 2. церковь 3. армия. Мне не нравится, как работает это устройство, положению пирамиды, где наверху гений (genius), я предпочитаю положение окружения и растворения (scenuis, то есть коллективное творчество).

Меня впечатлили Терри Райли и Стив Райх в конце 60-х, их эксперименты с созданием звуковой среды, непредсказуемой для композитора, были как раз тем, что я давно искал (пример — композиция Райха «It’s Gonna Rain»), с помощью лупов, петель они создавали среду.

Я не хотел, чтобы музыка менялась. Я хотел, чтобы она была как среда, как картина. Я понял, что хочу записывать музыку, которая бы стремилась к состоянию живописи. Не я один об этом думал, поэтому эмбиент и нашел свою аудиторию. Мысль была в воздухе. Я пытался оторвать музыку от ее исполнительских корней.

Я изучал живопись. Не переставал с 1975 года заниматься визуальным искусством. Работал со светом. Управлял светом. Видео позволяет управлять светом на поверхности (картинка это побочное). Я не хотел сюжетных видео, я не люблю телевизор. Я хотел, чтобы это было как картина.

Писал музыку, которая подражала живописи, и делал живопись, которая подражала музыке. Я искал то, что посередине. Например, в 70-х я делал такой проект: рисовал на слайдах, а потом несколько слайд-проекторов, направленных на одну поверхность, транслировали это, при этом на каждом проекторе по четыре слайда плавно сменяли друг друга в случайном порядке.

Иногда я усаживаюсь сзади и наблюдаю за зрителями. И я заметил, что люди стремятся облокотиться обо что-то, тогда я попросил, чтобы всегда во время моих перформансов были стулья. Я увидел, что люди зависают по несколько часов, попадая в мою среду. Ничего не происходит, никакого сюжета, никакой мелодии, никакой драматургии. Но людям нравится.

Одна из тех вещей, которые нравится делать людям, это отдаваться. Отдаваться какой-то страсти, чувству. Становиться частью чего-то. Это глагол активного действия.

Можно противопоставить это управлению. Мы все выходцы из разных технологических культур. Люди всегда между управлением и тем, чтобы отдаваться. Сёрфер, например, всегда между сдачей и управлением – надо и отдаться волне, и оседлать ее. Мы все в жизни занимаемся серфингом. Мы пытаемся соотноситься с силами, которыми можно управлять и отдаваться им. Люди, которые умеют только управлять, на самом деле дисфункциональны.

Примитивные народы знают, как отдаваться, сохранили эту способность. В каждой известной культуре такая сдача известна. Есть четыре способа отдаваться: секс, наркотики (затуманивающие препараты, нам неизвестно ни одно общество, где их нет), искусство и религия. Все они приглашают вас отдаться. А это значит, что вы перестаете быть собой и становитесь нами. Я перестаю быть человеком, который знает, где что лежит. В каждой культуре жонглируют этим по-разному, то есть в разных комбинациях сочетают эти четыре способа (секс, наркотики, искусство и религия). Как правило по два. Я все ищу культуру, где бы они были все четыре связаны между собой.

Мы огромное количество времени тратим на то, чтобы отдаться. Надо знать когда и в какой момент отдаваться. Это определенный навык, нужно тренировать его.

Мне интересно устранить, размыть барьеры, чтобы не было или-или, а было и-и. Барьеры между художником и публикой, индивидуальностью и коллективом, умом и телом, контролем и отдачей.

Чем лучше мы понимаем друг друга и эти два экстремума (отдаваться и управлять), тем легче нам между ними двигаться.

Из ответов на вопросы аудитории:

Я не думаю, что хоть что-то повторяется. Все внове. Даже если я сделаю точную копию какой-нибудь записи Литтл Ричарда, то эта запись будет совершенно отличаться от записи 58 года. Мне кажется, что все всегда происходит заново.

Мне кажется, что сейчас больше новой музыки, чем когда-либо в жизни.

Я хочу быть танцевальным интеллектуалом. Как Hot chip.

Я думаю, что русские, несмотря на ужасы коммунизма, могут гордиться собой, потому что тут был огромный эксперимент, от которого получилось много информации. Я не думаю, что запад выиграл холодную войну. Я не думаю, что кто-то выиграл. Я бы себя описал как социалиста. Мне больше нравится тип организации общества, который ближе к социализму, чем то, что происходит при рыночных отношениях.

небольшое интервью Брайана Ино Переменам можно прочитать здесь.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>